Экспертное заключение на первую часть книги профессора В.И. Аннушкина
ЭКСПЕРТНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ
на книгу «О русской литературе. Записки сельского учителя. Часть 1" ("Путь Домой") Лобастова Н.А.
Время производства экспертизы: 28 марта – 7 апреля 2011 г.
Сведения об эксперте:
- Аннушкин Владимир Иванович
- Образование: Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова, филологический факультет, отделение русского языка и литературы (1975).
- Специальность: филолог, учитель русского языка и литературы.
- Стаж работы: Общий – 40 лет. В сфере образования – 36 лет.
- Занимаемые в настоящее время должности: зав. кафедрой русской словесности и межкультурной коммуникации, профессор Государственного института русского языка имени А.С.Пушкина (с 2004 года).
- Педагогическая деятельность: В 2006-2010 годах: читает курсы русской филологии, риторики, стилистики, русского языка и культуры речи, педагогической риторики, методики преподавания русского языка как иностранного, риторики научной дискуссии, риторики и духовно-нравственной культуры. Вузы: Гос. ИРЯ имени А.С.Пушкина, Академия народного хозяйства при Президенте РФ, МГУ имени М.В.Ломоносова, Юридическая академия, Академия труда и социальных отношений. Лекции и мастер-классы риторики и культуры общения в вузах Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска, Хабаровска, Иркутска, Рязани, Томска, Ярославля, Астрахани и т.д., в ряде стран СНГ (Армения – Ереван, Украина - Киев, Луганск, Симферополь, Азербайджан – Баку, Ленкорань, ). Курсы и тренинги по русскому языку и риторике за рубежом: Бельгия (2005, 2006 гг.), Китай (2008, 2011), Болгария (2009), Румыния (2010).
Представленная на экспертную оценку книга характеризуется фундаментальностью, глубиной, разносторонностью авторских познаний, принципиальной верностью методологических подходов в решении вопросов духовно-нравственного воспитания с помощью литературных текстов. Книга Н.А.Лобастова адресована и учителям, и старшеклассникам, и родителям, и всем, кому небезразлично нравственное и психологическое состояние граждан нашего Отечества. Очевидно, что автором руководила благородная идея рассмотрения русской классической литературы с точки зрения евангельских истин, возвращения к духовным истокам русской цивилизации, которые, конечно, сконцентрированы в Священном Писании как основном культуро-образующем тексте. На протяжении всей книги читатель чувствует, что с ним беседует неравнодушный человек, знающий предмет и опытный в решении данных вопросов, заинтересованный и твёрдо отстаивающий свои взгляды.
Разбор методологии книги выгодно начать с её названия, которое вполне отражает сверхзадачу автора, его основную идею – «Путь домой». Н.А.Лобастов разбирает притчу о блудном сыне и аргументированно показывает, какое множество идей и жизненных правил можно вывести из неё для бесед с сегодняшними школьниками. Прежде всего – идея свободы, которую Господь дарует человеку, человек же вправе сам ею распорядиться, и распоряжается часто так, как поступил младший сын, истратив отцово имущество и «живя блудно на стране далече». Мысль о том, что вся русская классическая литература вышла из притчи о блудном сыне (этим начата книга!) проходит сквозной нитью через всю книгу – и она верна.
Почему же книга будет с интересом воспринята современным читателем – как воцерковлённым, так и интеллигетно и интеллектуально эстетствующим, любящим порассуждать о Боге и библейских текстах, но отказывающимся «верить в Него»? По ассоциации мне вспоминается строчка из «Посмертного дневника» русского поэта-эмигранта Георгия Иванова (также ситуация блудного сына, только на пороге дома – Небесного ли Царства, или Советской России, из стихов неясно): «Я давно топчусь в передней, мне давно пора домой…» Наша интеллигенция давно «топчется в передней» Православия, не решаясь прояснить для себя довольно прозрачные понятия (неслучайно авторская 2-я глава названа «Понятия») - и анализируемая книга как раз для тех, кто решится открыть эту «дверь» и войти в Дом, где они обретут и смысл жизни, и счастье, и бессмертие.
Итак, данная книга – «дверь» для таких сомневающихся, но она же может стать книгой вдохновения и утверждения многих мыслей в поддержку православного учения, лежащего в основе содержания всех гуманитарных дисциплин, ибо все они объединены единым нравственным стержнем.
Разберём более строго авторскую методологию как содержательную концепцию и совокупность методов воплощения задуманных идей. Эта методология исходит из принципиальных основ школьного образования, которые Н.А.Лобастов видит в формировании нравственности подрастающего поколения и осуществлении цели просвещения – воспитании нравственной личности. Автор последовательно движется от формулирования идеи нравственности как стратегической задачи государства к анализу феномена просвещения и обучения, которые невозможны без «чистой нравственности», а нравственность невозможна без религии. Определяет автор и такие важнейшие понятия-термины как культура, творчество, литература, искусство, пытаясь осмыслить их с точки зрения православия.
При этом автор не ставит задачи дать точные учебниковые определения, справедливо полагая, что общие представления у него с читателем идентичны. Его цель – дать принципиально новое толкование, и эта мысле-стилевая новизна как раз и является основной задачей и удачей книги. Это действительно не школьный учебник, но значительное методическое подспорье думающему учителю, полезный материал для факультативного курса или дополнительного комментария, который с воодушевлением прочитает и заботящийся о воспитании своих детей родитель, и профессионал-литературовед.
Так, для читателя не может не быть новым парадоксальное пояснение: «В сущности, культура есть следствие грехопадения, плач Адама по потерянному раю». Действительно первым культурным деянием можно считать прикрытие наготы Адамом и Евой – и это одновременно следствие греха и не столько рекомендация поведения, сколько запрет на наготу. Таким образом, культура и её правила, как и сам процесс творчества, возникают из запрета, а запрет формулирует и правила поведения.
Более всего следует приветствовать взгляд Н.А.Лобастова на искусство и литературу как деятельность, которая может служить как стремлениям к высшим и вечным идеалам, так и превращаться в чистое эстетство, приятное времяпрепровождение. Точно сказано о том, что «не всякая культура возвышает. В силу человеческой греховности культура может отрываться от своего Источника и нести в себе зло в произведениях, духовно разрушающих человека и разлагающих общество» (с. 16).
Прежде чем разберём композицию книги, не можем не сказать о верно найденном стиле созданного произведения в целом. Он состоит в том, что всякая авторская мысль находит подтверждение во множестве оптимально подобранных ссылок и цитат. У иного читателя, возможно, такое количество цитируемого материала может вызвать раздражение: неужели автор не может вести повествование, используя только собственные аргументы (кстати, такой метод избрал Чернышевский, создавая диссертацию об эстетических отношениях искусства к действительности – он запретил себе цитировать кого-либо…)? Наш автор на той же с. 16 цитирует Льва Шестова, Пушкина, Гёте, Соувея, Джона Рескина, Починковскую - о чтении Достоевским романа «Братья Карамазовы», Тертуллиана, вновь Пушкина и, наконец, Гоголя… Тем не менее, я как рецензент, скорее, встал бы на защиту автора, поскольку, видимо, здесь подсознательно сработал стиль традиционной духовной литературы, где принято многочисленными ссылками на Священное Писание обосновывать свои суждения.
Этот культурно-трепетный взгляд на своих предшественников рождает особое состояние и у читателя, который поражается со вкусом подобранными цитатами - возникает потребность постоянной остановки и перечитывания афористических суждений, крылатых выражений, которыми обильно снабжена книга Н.А.Лобастова. Эти изречения хочется выписывать, запоминать, оставить их в сердце…
Собственно авторский стиль, воспитанный на цитированных образцах (а так и должно происходить «вкусовое» формирование писателя), я бы характеризовал как учительный. Мы чувствуем, что книга написана школьным учителем, а сам автор, не скрывая этого, часто обращается к читателю от первого лица и аргументирует от реальной школьной ситуации и мнений своих воспитанников. Это также располагает к созданному образу автора.
Не являясь учебником в строгом смысле этого слова, книга учит и даёт знания. Учительный стиль проявился прежде всего в композиции и назывании отдельных разделов-параграфов. Так, после главы 1, где рассмотрены общие понятия и принципы литературного творчества в связи с нравственным воспитанием (например, принцип целомудрия), Н.А.Лобастов обратился во 2-й главе к понятийному аппарату учителя, куда включил отобранные в результате педагогического «стояния» основные термины-понятия, лежащие в основе мировоззренческого осмысления литературы. Конечно, такие понятия как вера, религия, церковь, православие, государство, разум, личность, тело, свобода (перечисляем параграфы 2-й главы) важны для любого педагога, но здесь они осмыслены как встроенные в структуру литературного творчества.
Закономерным явился переход к 3-й главе, где разобраны фундаментальные понятия, без правильного и точного осмысления которых (это реальная основа литературы!) невозможно понимание художественного произведения. Очевидно, что автор руководствовался своим педагогическим опытом, включив в анализ не только исторические периоды (Древняя Русь, Французская революция, Петр I, «После Петра»), но и толкование социальной и духовной природы важнейших социальных слоёв России (народники, разночинцы, демократы, интеллигенция). Несомненно, для школьников и учителей по-новому будут выглядеть и трактовки персоналий с православной позиции – автором взяты П.Я.Чаадаев, А.С.Хомяков, И.В.Киреевский, К.Н.Леонтьев.
В сущности книга разделена на две части: первая проанализирована выше, она явилась мировоззренческой основой предстоящего литературного анализа (это первые три главы), вторая – посвящена основным русским писателям «до Пушкина» (Крылов, Фонвизин, Радищев, Грибоедов), Пушкину, Лермонтову и Гоголю (всего четыре главы).
Построение литературных глав и параграфов показывает автора как опытного педагога и писателя-литературоведа, который вначале делает мировоззренческо-биографический экскурс, а затем анализирует произведения школьной программы. Как учитель-словесник, автор хорошо знаком с литературами вопросов, т.е. он обильно и к месту цитирует всех основных исследователей творчества наших классиков, в том числе наших авторитетных современников. Полагаем излишним останавливаться на этих именах.
Разбор наших классиков выполнен, как мне представляется, с учётом того внушительного философско-литературоведческого опыта и знания, которые накопила наша наука в осмыслении творчества Пушкина, Лермонтова, Гоголя в последние два десятилетия. При этом показаны, конечно, все противоречия, которыми сопровождался путь каждого из перечисленных национальных гениев от «земного к небесному».
Выше перечислены, в основном, достоинства работы, однако следует высказать ряд замечаний, поставить вопросы, которые не могут не возникнуть при чтении фундаментальной и вдохновенной работы подобного рода.
1. Поскольку автор пишет в научно-популярно-публицистическом стиле, некоторые его определения могут стать несколько популистско-афористичными, но не всегда точными. Так, параграф 1.4. о творчестве, культуре, искусстве начат словами: «Культура – это всё, что материально, но не является природой» (с. 11). Пожалуй, данное определение, фиксирующее человеческую, одухотворяющую составляющую в сущности культуры, смешивает формы культуры, которая может быть духовной, материальной и физической (см. это описание в кн. акад. РАО Ю.В.Рождественского «Введение в культуроведение», м., 1999, с. 17). Природный объект может стать фактом культуры, если осмысливающий его человек признаёт его уникальность, как могут быть признаны уникальными какой-либо природный ландшафт, озеро, водопад и мн. др.
2. Выше мы высказали одобрение авторскому стилю, который действительно основывается на культурно-исторической и духовно-литературной традиции. Однако некоторые технические стороны оформления компьютерного текста (вот они – современные технологии!) сыграли с ним нехорошую шутку. Почему-то Н.А.Лобастов предпочёл не выделять абзацы красной строкой, т.е. отступом в начале абзаца на несколько букв. В результате у пишущего иногда теряется ощущение точного композиционного деления на текстовые части. Так, приведённое выше определение культуры начинает абзац и тут же его заканчивает. Следующий абзац начат новой мыслью: «Культура в переводе с латыни – возделывание земли…», хотя эта мысль как бы подхватывает предыдущую и потребность в новом абзаце может быть оспорена. Таких примеров в тексте множество, они нарушают стройность и логическую последовательность текста. При доработке окончательного облика текста мы бы советовали автору не экспериментировать с новомодными приёмами оформления текстов или же, по крайней мере, в печатном виде сделать «изящный» малый отступ, например, в 1-2 буквы, но чтобы он непременно присутствовал как красная строка.
3. Принципиальное культуроведческое замечание хочется адресовать не столько автору, сколько нашему литературоцентричному восприятию мира. «Поэт в России больше, чем поэт», «мы постигаем жизнь в романе» - где же проза жизни, реальность? Когда с ней сталкивается ученик (а мы сталкивались в молодые годы), то жизнь ясно указывала, что она – не только не литературный идеал, но и не соответствует тому «вымыслу», на котором основано всё литературное творчество. Однако душа тоскует по идеалу и большинству россиян, сознание которых испорчено литературными «вымыслами» (ср. у автора: «кривое изысканное зеркало русской души»), кажется, что этот идеал именно у Пушкина или Ахматовой… Выход состоит не в том, чтобы отрешиться от литературных «мечтаний», а в оптимальном соотношении поэтики как литературы «вымыслов» и риторики как реальной прозы жизни (а жизнь, в основном, - проза: деловая, семейная, политическая, юридическая, педагогическая, военная, церковная…). То есть наша словесность должна стать оптимальным соотношением вымысла и реальности, поэтики и риторики. Словесность, которая изучается в школе, по преимуществу, художественная, а реальная-то словесность гораздо разнообразнее, и автор нашей книги как раз и обращает нас к этой реальности, говоря о государстве, личности, свободе, зле, страданиях, смерти и т.д.. Основой же словесности и обоих ее видов (поэтики и риторики) является, конечно, Священное Писание (Библия) как текст, содержащий фундамент нравственного (что есть добро), интеллектуального (знания) и культурного (что есть творчество) развития личности. В сущности, учебник, подобный проанализированному, как раз должен обратить школьника от «вымысла» к реальности - ср. параграф 7.8 «Лучшая книга человека – его жизнь».
4. К сожалению, автору не удалось избежать некоторой вульгарной критики большевистского режима, характерной для наших современников, хотя сегодня мы более всего нуждаемся в объективной и оптимистической трактовке советского опыта жизни, в том числе педагогически-идеологического. Так, Н.А.Лобастый пишет: «Смысла в большевистской «пушкиниане» не было, потому что любому ясно: родись Пушкин в те годы, его бы… конечно, расстреляли» (глава 5, с. 1). Однако двумя строками выше автор сам обосновал необходимость Пушкина для страны, в которой «не выжить без национальных ценностей, в частности, без Пушкина». Тезис о том, что «Пушкина непременно расстреляли бы», конечно, зряшная фантазия… Объяснять современным школьникам ситуацию 20-30-х годов словами «Большевики хотели сбросить Пушкина с советского корабля современности, - не смогли…» - значит не только избежать фактографической точности, но и вселить в нынешних старшеклассников скепсис по отношению к родной стране, которого и так хватает. Конечно, были вульгаризаторы (часто из породы самих же поэтов), которые призывали «сбросить» Пушкина, но разве автору неизвестны замечательные труды советских ученых-пушкинистов, писавших именно в 20-30-е годы (именно они, а не футуристы формировали стиль научной жизни)? Блестящие работы академика В.В.Виноградова «Язык Пушкина» (1935), «Стиль Пушкина» (1941), написанные, кстати, в ссылке, работы Ю.Тынянова, В.Б.Шкловского, Г.О.Винокура, создание «Словаря языка Пушкина» - это всё советские достижения. Автор этих строк, знакомый с вдовой Виноградова – Н.М.Малышевой-Виноградовой, может вспомнить окончание её воспоминаний о «мытарствах» мужа: «…А всё-таки я видела в этой жизни много добра…» Советская эпоха - вполне в соответствии с русской православной нравственной психологией – среди лучших представителей русского народа формировала тех же нравственно чистых подвижников-трудников, о которых стоит рассказывать нашим детям.
5. Пожалуй, в заключение выскажу замечание относительно самого начала книги: вступление (его лучше назвать Предисловием) автор начинает «школьным анекдотом» - довольно банальным и «бородатым». Полагаем, что такую серьёзную работу вполне можно было бы начать, сняв анекдот, последующими у автора словами: «Эта книга – не «решебник» для учителя. Она написана для тех, кто ищет Истину».
Думаю, что у проанализированной книги должна быть перспективная, будущая судьба, хотя и непростая. Хорошая книга не может обойтись без критики со стороны тех, кто уверен (без «веры») в своих «знаниях» и множественных истинах, плюрализме мнений, кто живёт толерантно и политкорректно, одновременно запрещая старшеклассникам «приходить» к Тому, кто «есть Истина и Путь». По-видимому, автором планируется 2-я часть данного труда, где будет представлен анализ второй половины XIX века. Конечно, книга Н.А.Лобастова должна пройти проверку коллег-педагогов, которые высказали бы свои мнения относительно того, как «работает» этот материал в учебной, педагогической, родительской аудиториях, тогда будут сняты и те частные вопросы и замечания, которые возникли у данного рецензента.
Проведённый анализ позволяет сделать вывод о том, что книга Н.А.Лобастова является серьёзным и глубоким исследованием, вобравшим огромный материал по разным аспектам как философско-нравственной проблематики, так и собственно литературной. Автор проявил себя и как опытный методист, который умеет передать имеющиеся знания.
Полагаю, что книге Н.А.Лобастова «Путь домой. Взгляд православного учителя на русскую литературу XIX века. Часть I. Первая половина XIX века» может быть присвоен гриф «Одобрено Отделом религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви».
Зав. кафедрой русской словесности
и межкультурной коммуникации
Государственного института русского
языка имени А.С.Пушкина,
доктор филологических наук, профессор В.И.Аннушкин
5 апреля 2011 года